Оливия Хасси

Всегда Джульетта

В два года Оливия стала безотцовщиной. Ее мать, Джой Альма Хасси, так влюбилась в аргентинского певца Андреаса Осуну, выступавшего в Буэнос- Айресе под псевдонимом Исвальдо Рибо, что покинула Великобританию и уехала к нему в Аргентину, где, выйдя в 1951 году замуж, родила Оливию. Через год на свет появился Эндрю, но это не помешало аргентинской звезде тут же бросить жену, оставив ее с двумя детьми в чужой стране.

Джой, ревностная католичка, воспитывала детей в любви к Богу. Оливия помнит их маленький алтарь со свечой, которая всегда горела.

Неудивительно, что кроха частенько разгуливала по дому с накинутым на голову полотенцем, изображая из себя монахиню.

«Однажды меня осенило, что совсем не обязательно уходить в монастырь, чтобы стать монахиней, ведь можно просто играть роль монахини. И с четырех лет я всем говорила, что стану актрисой», - рассказывает Оливия.

За исключением этого эпизода раннее детство почти стерлось из ее памяти. Помнит лишь то постоянное ощущение маленькой девочки, что в ее «жизни не хватало чего-то важного».

Помнит, как ее порушенная семья покидала родной дом, отправляясь в далекую Англию. «Это и вправду было жестокое начало, говорит она, - сначала лишиться отца, потом родины». Оливии тогда исполнилось семь лет.

В Лондоне жизнь быстро наладилась. Джой Хасси устроилась на работу секретаршей в адвокатской фирме, жилье сняли неподалеку от Тауэра, нашли для Оливии приличную школу. Только идти туда Оливия наотрез отказалась. Ей хотелось сразу учиться на актрису. В первый класс девоч­ку пришлось тащить чуть ли не силком. Оливия сразу стала злостной прогульщицей и делала все, чтобы ее поскорее исключили.

Дома же она раз­вила бурную актерскую деятельность, заставив младшего братца принимать участие в ее теат­ральных постановках по мотивам сказок, кото­рые читала им на ночь мама. Как-то раз Джой Хасси, придя с работы, обнаружила дочь всю в синяках. Оказалось, что Оливия свалилась с антресоли, изображая Карлсона.

Но желание стать актрисой даже такое падение не отбило. Она продолжала упрашивать маму устроить ее в какую-нибудь театральную школу. Джой пыталась объяснить, что учеба там стоит больших денег, сможет быть, я смогу их сама заработать, если меня возьмут», - не отступала Оливия. Бедная мать наконец сдалась, позвонила директору детской театральной школы - Акаде­мии театрального искусства имени Италиа Кон­ти - и записала дочь на собеседование.

Едва вой­дя в директорский кабинет, Оливия бросилась в атаку: «Мисс, я вижу, перед вами лежит ведо­мость, и я сделаю все для того, чтобы в ней стоя­ло мое имя. Я - великая актриса, мне нужен лишь шанс, чтобы это доказать».

Директриса рассмея­лась и сказала, что ей нравится ее дерзость и она даст ей шанс. Обрадованная, Оливия пообещала, что будет работать и сама платить за обучение.

Действительно, малышка сразу стала зарабаты­вать деньги, участвовала в модельных показах, снималась в массовках и эпизодах.

В 12 лет сня­лась в телешоу, в 13 получила первую роль в кино, в 14 снялась еще в двух фильмах и играла на сце­не старейшего Театра королевы Виктории. Она была занята в пьесе «Мисс Джин Броди в рас­цвете лет», в которой несколько девочек-школьниц становятся по сути заложницами их люби­мой учительницы мисс Джин Броди.

Учительни­цу играла Ванесса Редгрейв, а Оливия - роль ее любимой ученицы. Когда через некоторое время Ванессу пригласили на главную роль Джинервы в фильме «Камелот», девочка зашла к ней в гри­мерную попрощаться. Редгрейв обняла ее и ска­зала: «Знаешь, Оливия, однажды это случится и с тобой».

Так и случилось годом позже. Франко Дзеф­фирелли, искавший актрису на роль Джульет­ты, пришел в театр посмотреть на юную Хасси, и она была приглашена на прослушивание. Это было совершено безумное мероприятие. Кан­дидатки на роль шли нескончаемым потоком. В раздевалке девушки облачались в платье Джу­льетты. Платье было одно на всех. Когда оче­редь дошла до Оливии, она здорово комплек­совала из-за своих темных волос - все без исключения кандидатки, прошедшие перед ней, были голубоглазыми блондинками.

В этот мо­мент в раздевалке появился сам Франко Дзеф­фирелли и направился прямо к Оливии. Он ос­мотрел ее с ног до головы, достал из кармана гребень и принялся расчесывать ее волосы на прямой пробор. Потом поставил перед зерка­лом и спросил: «Ну, что ты об этом думаешь?» Она хихикнула: «Я выгляжу смешно». Дзеффи­релли веселье не поддержал: «Ничего ты не по­нимаешь. Это классика». А потом спросил, как, по ее мнению, должна выглядеть Джульетта. «С длинными светлыми волосами и голубыми глазами», - ответила девочка. «Нет, ты точно ничего не понимаешь», - сказал он.

Пробы Оливия провалила. «Определенно, у нее имелся талант, но, к сожалению, она была пол­новата, постоянно грызла ногти и мало походи­ла на ту утонченную Джульетту, которую я ис­кал», - вспоминает режиссер. К тому же давали себя знать аргентинские корни: Оливия все еще не избавилась от акцента.

А между тем Джульетта все не находилась. В од­ном лишь Лондоне Дзеффирелли просмотрел порядка 800 кандидаток, но на роль никто не подошел. Проблема с Джульеттой была отло­жена на то время, пока шел подбор остальных актеров. К удивлению режиссера, Ромео нашел­ся легко - Леонард Уайтинг из простой лондонс­кой семьи как раз окончил колледж, и по возрас­ту подходил вполне. К тому же обладал несом­ненным талантом.

В 11 лет был первым сопрано в церковном хоре мальчиков. В 13 исполнял роль карманного воришки Доджера в мюзикле «Оли­вер!» в лондонском Новом театре. В 15 получил роль в фильме «Легенда о Дике Терпине» и был приглашен в труппу Национального театра, где играл в спектакле вместе с Лоуренсом Оливье, и даже побывал в «русском турне», во время ко­торого выступал в Москве.

Франко Дзеффирелли вернулся к поиску главной героини. «С отчаяния я решил заново рассмотреть некоторые кандидатуры, которые ранее отверг, и был ошеломлен удивительным преображением Оливии. Это была другая женщина: она похудела, и стали очевидны изумительные и черты ее лица, необыкновенно выразительные глаза, вся ее хрупкость».

Для пробы Дзеффирелли выбрал эпизод с балконом, в котором решил послушать ее в паре с Леонардом. По словам Оливии, сцена оказалась для нее чересчур сложной, язык просто отказывался повиноваться, когда она пыталась выразить все то, что чувствовала Джульетта, но сама еще не изведала. «Должен признать, что твоя игра ме­ня не впечатлила», - сказал ей режиссер. «Изви­ните, я старалась как могла», - потупилась Оли­вия.

Потом он спросил, читала ли она пьесу и ка­кая сцена понравилась ей больше всего. Сцена, в которой Джульетта выпивает зелье, мгновен­но ответила девочка. Хорошо, решил Дзеффи­релли, она покажет ее, но не сейчас. Ему нужно уехать в Италию на месяц-полтора, за это время она должна хорошенько поработать с репетито­ром, чтобы исправить акцент, и приготовить сце­ну к его приезду.

Оливия по-прежнему играла в Театре королевы Виктории и однажды призналась занятым с ней в спектакле девушкам, что готовится к роли в фильме: «Я репетирую одну сцену и хочу,
чтобы вы на это посмотрели». Самые суровые ее критики собрались в общей гримерке, расселись кто где, на полу, на гримерных столиках. «И вот я начала, а когда закончила - навсегда запомнила эту картину, - у них просто рты пооткрывались, стояла полная тишина. Сразу было видно, мое выступление их впечатлило».

Через несколько дней в Лондон вернулся Дзеффирелли. К тому времени проектом уже заинтересовалась киностудия «Парамаунт», и теперь вместо предполагавшегося телесериала о Ромео и Джульетте на канале ВВС в его планах было большое кино.

Посмотреть на Оливию вместе с Дзеффирелли пришли американские продюсеры и невероятно популярный после фильма Дзеффирелли «Укрощение строптивой» Майкл Йорк, которому досталась роль Тибальта.

«Итак, твоя любимая сцена. Ты должна будешь...» - начал объяснять режиссер, но 15-летняя девушка оборвала его: «Нет, пожалуйста, позвольте мне показать, как я это чувствую!» Режиссер застыл в изумлении. «Ничего себе! Ну ладно», - наконец решился он. «Закончив монолог и собираясь изобразить, как умираю, я заплакала и уже не могла остановиться. Лежала на полу и захлебывалась от рыданий», - вспоминает Оливия Хасси.

Когда она поднялась, то обнаружила, что вокруг - пол­ная тишина, и все смотрят на нее. Тут прозвучал голос Франко: «Снято». Йорк шепнул ему на ухо: «Если ты ее не возьмешь, ты - сумасшедший». Дзеффирелли подошел к Оливии, обнял и ска­зал: «Тебе понравится Италия».

С самого начала съемок между Оливией Хасси и Леонардом Уайтингом установились теплые отношения. «Когда Лен и я впервые встрети­лись, мы были столь озабочены нашим прослу­шиванием и чтением сценария, что тогда дейс­твительно не было времени ни для чего другого. Но, несмотря на всю эту занятость, я должна при­знаться, что все-таки заметила его. В 15 лет я бы­ла совершенно неискушенной и гадала, станет ли Лен тем, кто посвятит меня в тайны любви».

Самых юных и неопытных актеров в труппе ре­жиссер сразу взял под свое крыло. «Я нашел се­бя в роли отца детей, пробуя помочь им, как на экране, так и вне его, - рассказывает Дзеффи­релли. - Оливия нуждалась в этом больше, чем кто-либо, потому что приехала из распавшейся семьи и искала во мне человека, который мог бы заменить ей отца».

Однако девушка «искала в нем» нечто большее: «Это была любовь с первого взгляда. Я просто обожала Франко, сходила по нему с ума все то время, что мы работали над фильмом», - принается она. Так, сам того не ведая. Франко Дзеффирелли оказался на вершине любовно­го треугольника. На недосягаемой вершине для неискушенной, молившейся на него девчонки. Оливия из кожи вон лезла, чтобы добиться его похвалы.

Как-то после очередного дубля Фран­ко сказал: «Восхитительно». Теперь всякий раз Оливия спрашивала, как у нее получилось. «Хорошо», - говорил режиссер. «Но не восхити­тельно?» - уточняла она и настаивала на новом дубле. И все с нетерпением ждала, когда же дело дойдет до съемок ее любимой сцены с зельем. Но тут юную Хасси ждало горькое разочарование: из всего этого замечательного монолога режис­сер оставил ей только одно предложение: «Дай силы мне, любовь!» - и ни строчки больше. Она страшно переживала по этому поводу.

Но еще большие переживания доставляла пред­стоящая сцена ночи любви. Ей и так-то было неловко за те неудобства, которые создавала ее слишком большая для утонченной Джульетты грудь, - ее постоянно приходилось утягивать и маскировать под хитроумно скроенными пла­тьями. Но раздеться догола для застенчивой, на­божной девственницы - это было уже чересчур.

Лен успокаивал: она не должна бояться, он будет вести себя как брат с любимой сестрой. Понимая ее волнение, постельную сцену режиссер поста­вил в самый конец съемок. И вплоть до этого дня Оливия постоянно спрашивала его, обязатель­но ли ей полностью раздеваться? И тот отвечал: «Нет, дорогая, конечно не обязательно!»

Но вот этот день настал. Оливия рассказывает: «Ко мне в раздевалку пришел наш гример Мауро и сообщил, что Франко велел загримировать меня с головы до пят. Зачем? Разве на мне не будет ночной рубашки? Я пошла к Франко. На мне должна быть хотя бы ночнушка, пыталась протестовать я.

Тогда он сказал: «Пойми, это их первая ночь любви, не нужно никакой одежды». Потом стал объяснять, как молоды они и неопытны, как трогательна красота этого момента, и до меня начал доходить смысл этой сцены. В ито­ге все оказалось не так страшно, как я думала. Тем более что съемочная группа вела себя уважительно и мило, все отворачивались, когда по работе смотреть на нас не требовалось».

«Я чувствовал себя естественно, - вспоминает Леонард. - И Оливия тоже. Она не испытывала смущения во время съемки, и если бы это было не так, то я бы знал... На самом деле, единствен­ное, что меня смутило, случилось после съемки, когда вошел фотограф и сказал, что он хочет сде­лать несколько снимков для рекламы фильма. Мне это совсем не понравилось, и я сказал ему, чтобы он убирался. Мы только что закончили сцену, и я чувствовал себя выжатым настолько, что трудно было двигаться».

Когда фильм был готов, присутствовать на его лондонской премьере Оливии Хасси не разреши­ли, так как картину запретили к показу для несо­вершеннолетних. Все же ей удалось увидеть ее на королевском просмотре, на который в качестве почетных гостей пригласили режиссера и испол­нителей главных ролей. Кадры светской кино­хроники запечатлели, как к Оливии и Лену под­ходят познакомиться сначала королева Елизаве­та II, затем ее супруг герцог Эдинбургский.

Лен очень хорош собой - в черном смокинге и бе­лой бабочке, Оливия с распущенными волоса­ми, в закрытом длинном вечернем платье до пят стоит рядом с ним. Франко заказал это бледно- розовое платье у знаменитого итальянского мо­дельера Роберто Капуччи специально для при­ема. Под него подобрали изящные туфельки. «Боже, я никому об этом не рассказывала - они оказались мне малы, ноги в них страшно бо­лели, но все тянулось час за часом», - вспоми­нает она о том приеме.

В самом его начале к ней подошел важный юноша с прилизанными воло­сами, ненамного ее старше. Им оказался принц Чарльз, который попросил разрешения сесть ря­дом на званом обеде и уже от себя не отпускал, танцевал только с ней. «Сидя рядом с принцем, я сказала: «Мои ноги так сильно болят!», а он от­ветил: «Тогда сними свои туфли, освободи нож­ки!» Я положила свои ноги ему на колени! Потом принц пригласил меня в Букингемский дворец, но я не согласилась», - рассказывает она.

Во время съемок «Ромео и Джульетты» девушка даже не подозревала, что ее божественный Дзеф­фирелли - гей. Узнала об этом во время миро­вого промоушен-турне, организованного «Па- рамаунтом» для рекламы картины. «Это был страшный удар для меня», - вспоминает Оли­вия. Сокрушительному удару подверглись и их отношения с Леном.

Шел сумасшедший 1968-й. Год Культурной ре­волюции на Западе: движение хиппи, антиво­енные демонстрации, битломания... Участники молодежного бунта вспоминают то потрясаю­щее чувство раскрепощения и свободного обще­ния друг с другом незнакомых людей на улицах, в университетах, театрах. Прежние авторитеты и традиции были сметены новой контркультурой. Фильм Дзеффирелли идеально вписался в эту атмосферу, Лен и Оливия мгновенно стали кумирами молодых.

Оглушительная слава обрушилась на них без всякого предупреждения, и они оказались совершенно к ней не готовы. fВозможно, их нежные, чистые отношения переросли бы в настояшую любовь, если бы не злосчастное турне, о котором застенчивая Оливия и лишенный звездных амбиций Леонард вспоминают с тяжелым чувством.

За восемь месяцев они объездили весь мир, меняя города и нигде не задерживаясь на отдых. Побывали даже в Москве, где галантные чиновники из Минкультуры целовали Оливии ручку и подарили ей иллюстрации какого-то знаменитого советского художника почему-то к «Золушке» Шарля Перро.

Каждый день они давали по несколько интервью, но от журналистов не было покоя и на улице во время прогулок, даже во время завтрака под нос им тыкали микрофоны. И всегда задавали один и тот же вопрос, влюблены ли они друг в друга. Сначала Оливия отвечала, что они с Леонардом просто симпатизируют друг другу.

Но репортерам хотелось интимных подробностей. Однажды в Нью-Йорке, спускаясь в холл отеля на очередную пресс-конференцию, она увидела, что Леонарда как он заявляет, что к Хасси совершенно равнодушен, но для продвижения фильма вынужден разыгрывать любовь.

И вообще ему нравятся блондинки. Оливия бросилась назад и заперлась в номере. Пресс-кон­ференцию перенесли на поздний вечер. Когда же там ей задали вопрос об отношениях с Уайтин­гом, закричала, что ненавидит его и у них нет ни­каких отношений.

Разрыв с Леонардом и напряжение турне доко­нали девушку, она страдала от бессонницы, у нее развилась агорафобия - боязнь открытого про­странства. Вернувшись в Лондон, юная Хасси за­села отшельником в квартирке мамы и на много­численные звонки, изменив голос, отвечала, что мисс уехала на год в кругосветное путешествие.

Между тем в США некий Дин Пол Мартин, уви­дев Оливию на экране, сразу в нее влюбился. Как вспоминает его подруга детства, дочь Фрэн­ка Синатры Тина, «он был настолько уверенным в себе, что считал, что на свете нет ничего, чего бы он не смог получить. Однажды мы пош­ли в кино на «Ромео и Джульетту». И Дино, показав на Оливию Хасси, сказал: «Однажды я с ней познакомлюсь, и мы поженимся». Так оно и случилось».

Красавец-плейбой Дино был ровесником Оливии. В отличие от нее сын американской поп-звезды Дина Мартина вырос в богатстве. В 13 лет ему подарили «феррари», а в 16 лет он уже летал на собственном самолете, выступал в рок-группе и участвовал в турнирах по тен­нису. «Он жил сразу сотней жизней, и в нем бы­ла энергия двух сотен мальчишек», - говорила о нем Тина Синатра.

Оказавшись в Лондоне, Дино узнал адрес Оли­вии и стал дежурить у подъезда. Но она не выхо­дила из дома. Тогда он познакомился с ее мате­рью. Джой Хасси, узнав, что его отец - знамени­тый Дин Мартин, песни которого она обожала, стала союзником американца. Джой передала дочери конверт от него. В конверте девушка об­наружила колечко с бриллиантом, фотографии молодого человека и письмо на пяти страницах, из которых четыре занимало признание в люб­ви в стихах. Это письмо для предприимчиво­го молодого человека сочинил на заказ знако­мый поэт.

Красивый, сильный, обаятельный и талантли­вый, при этом легко расстававшийся с деньга­ми, - перед Дино невозможно было устоять. Как раз в это время женился Леонард Уайтинг на красавице-индианке, которую привез с Ямай­ки. Оливия поздравила его в письме, сообщив, что тоже выходит замуж.

Дино и Оливия поженились в 1971 году. Мо­лодожены уехали в Калифорнию и поселились в доме под Лос-Анджелесом, подаренном Мартином-старшим. Но неугомонный муж недолго наслаждался прелестями семейной жизни, у не­го появилась новая страсть - футбол, и он иг­рал в полупрофессиональной лиге, пока не по­явилась другая - автогонки, а затем и третья - сверхзвуковая авиация. Дино редко бывал дома и вел прежний образ жизни плейбоя, не скрывая от жены, что ему нравится внимание женщин.

Оливия вернулась в кино. В1973 году вышло сра­зу три фильма с ее участием. «Во время съемок «Потерянного горизонта» выяснилось, что я бе­ременна, - вспоминает она. - Это было ужасно, меня все время тошнило. Но если бы про мою бе­ременность узнали, то отняли бы роль, на кото­рую претендовала еще и Натали Вуд. Костюмер, который подгонял под меня одежду, всякий раз спрашивал: «Оливия, ты много ешь?»

В 1973 году у нее родился сын Александр, но она уже понимала, что их брак с Дино стремитель­но катится к катастрофе. «Я считала себя не­удачницей. У меня был прекрасный ребенок, но я чувствовала себя одинокой». Ее снова мучи­ла бессонница и преследовали приступы агора­фобии. Однажды, сев за стол, Оливия взяла чис­тый лист бумаги и написала крупными буквами: «Я не знаю, как жить дальше».

Видя ее состояние, подруга еле уговорила пойти на собрание, на котором выступал заезжий гуру из Индии - Баба Свами Муктананда. «Весь вечер я простояла у стены, - вспоминает она. - В самом конце встречи Баба прошел сквозь толпу прямо ко мне и сказал: «Ты должна медитировать, мое дитя». Тут словно огненный шар прокатился вверх по позвоночнику, колени подогнулись, и я почувствовала, будто сердце взорвалось. Я смеялась и плакала одновременно».

По словам Хасси, потом она погрузилась в транс, а когда вышла из него, сказала подруге: «Это были самые спокойные десять минут в моей жизни». «Десять минут?! - ответила та. - Ты меди­тировала два часа!» Оливия стала последователем Бабы, уехала за ним в Индию, жила в ашраме, где было мно­жество иностранцев - европейцев, американ­цев, австралийцев и японцев. Здесь ей удалось успокоиться, она научилась медитировать и те­перь чувствовала себя другим человеком.

Вер­нулась в кино, снялась в трех фильмах подряд, съемки которых проходили в Африке. В Тунисе снова работала с Франко Дзеффирелли над мно­госерийным телефильмом «Иисус из Назарета», в котором сыграла Деву Марию. А по возвращении в США развелась с Дино. «С деньгами стало совсем плохо, мне даже пришлось продать свои драгоценности», - вспоминает Оливия.

Вскоре во время съемок в Токио она познакоми­лась с японским певцом Акирой Фусе. Он был полной противоположностью Дино - вежли­вый, понимающий, надежный. В 1980 году они поженились, и через несколько лет у них родился сын Максимилиан. Но, знаменитость в Японии, Акира обнаружил, что его таланты в Америке не нужны. Семье пришлось жить на две страны, певец гораздо больше времени проводил на родине, чем в США.

И случилось так, что с бывшим мужем Дино Оливия виделась чаще, чем с ним. Она ничего не могла с этим поделать, к тому же старший сын Алекс, которому было уже 14 лет, просто обожал отца. Друзья поговаривали, что все идет к воссоединению семьи.

К тому времени Дино успел побывать в браке с олимпийской чемпионкой по фигурному катанию Дороти Хэмилл, но через два года развелся. Он добился успеха в профессиональном теннисе, снялся в нескольких фильмах и даже был удостоен кинопремии «Золотой глобус».

Ее первый муж уже не был тем плейбоем, который пытался взять от жизни все. Служил военным летчиком в Воздушной национальной гвардии в Калифорнии, получил звание капитана и совершал по 125 вылетов в год. «Подниматься в небо и видеть, как восходит солнце, так здорово, что, если умру, это будет того стоить», - говорил он.

Весной 1987 года капитан Мартин взял Алекса с собой на военно-воздушную базу, и, когда его «фантом» выруливал на взлет, тот помахал отцу рукой. 10 минут спустя, попав в туман в южно-калифорнийской долине Сан-Бернардино, боевая машина на полной скорости врезалась в горный массив. О гибели Дино Оливия узнала по телефону от сына.

Но жизнь продолжалась. Актриса была занята в съемках фильма «Ювелирная лавка» по пьесе Иоанна Павла II - истории двух пар влюбленных до и после Второй мировой войны. На главную роль ее пригласили по просьбе самого Папы Римского. Однако тогда их знакомство не состоялось. Приглашение на аудиенцию пришло всего за сутки, и Оливии не с кем было оставить маленького Макса.

Неизбежный развод с Акирой произошел в 1989 году, и тогда же она познакомилась с рок-музыкантом Дэвидом Гленом Айли, который подошел к ней, когда она обедала с детьми в кафе «Феймос Дели», неподалеку от дома Хасси. Айли, мужчина мощно­го телосложения, в кожаной куртке, воло­сы собраны в хвост, вежливо представился и признался, что смотрел «Ромео и Джуль­етту» 50 раз. Подобные признания актриса слышала постоянно, но сейчас все было ина­че. «Когда я уходил, она улыбнулась, и у ме­ня чуть сердце не остановилось», - вспоми­нает он. Придя домой, музыкант бросился сочинять балладу.

Он назвал песню «Оли­вия», сделал студийную запись и отправил ее агенту актрисы. Она позвонила. «Это зву­чит странно, - говорит Хасси, - но как толь­ко мы познакомились, я уже знала, мы по­женимся и у нас будет дочь». Они пожени­лись через два года, и у них родилась дочь Индия.

Наконец она была счастлива в браке, оста­валась лишь одна неосуществленная мечта. Еще в 26 лет в интервью после выхода филь­ма «Иисус из Назарета» она призналась, что после Девы Марии очень хочет сняться в роли Матери Терезы. Идея создания та­кого фильма появилась еще при жизни мо­нахини. С ней по этому поводу встретилась Жаклин Кеннеди-Онассис.

«Если и есть ак­триса, которая сможет вас сыграть, то это Оливия Хасси», - сказала она, и Мать Те­реза выбор одобрила. Но осуществить проект все не удавалось. Оливия пыталась уговорить доброго друга Франко снять этот фильм, но тот отказался ехать в Индию: «Слишком тяжело для меня». Прошло 25 лет, прежде чем начались съемки. Это событие благословил сам Папа Иоанн Павел II, а на следующий день наконец-то произошла его встреча с актрисой.

Во время съемок Оливия тяжело заболела, но продолжала работать. Съемки проходили в Калькутте. Иногда по 14 часов в день. «Мы снимали в очень тяжелых условиях, но я говорила себе, если мне так тяжело, каково же приходилось Матери Терезе».

Когда фильм смонтировали, его показали сестрам Ордена милосердия. «Они признались мне, что им казалось, будто перед ними сама Мать Тереза, я была счастлива, - сказала Оливия в интервью после выхода фильма и добавила: - Если бы моя мама была жива, она бы гордилась мной».
Сегодня Оливия Хасси с семьей живет в собственном доме в Малибу. У нее с мужем маленькая кинокомпания. Оливия занимается благотворительностью и содержит питомник для бездомных собак. Друзья, которые приходят к ней в гости, говорят, что ее дом похож на церковь.

Рядом с иконами и портретом Иоанна Павла II здесь соседствуют статуэтки Будды, Кришны, Ганеши, Лакшми, Гуаньинь. Висит и крест, который носила Джульетта в фильме Дзеффирелли. «Иногда мне кажется, что Джульетта - часть меня, - говорит Оливия. - Я до сих пор получаю любовные письма по электронной почте на своем сайте от 11-12-лет-них мальчишек».

Ее дочери, которая тоже стала актрисой, не­давно предложили роль Джульетты в оче­редной киноверсии. Действительно, Ин­дия Айли очень красива и похожа на юную Хасси, но девушка отказалась: «Я не мама». Жаль, потому что Оливия и, похоже, Лео­нард Уайтинг сыграют в этом фильме роди­телей новых Ромео и Джульетты. •

Природа щедро одарила Оли­вию Хасси, натуральную брю­нетку со светло-зелеными глаза­ми, редкостной красотой, и этот дар до сих пор позволяет ей ис­пользовать минимум косметики. При этом она тщательно следит за лицом, посещает косметоло­га и не скрывает, что сделала не­сколько омолаживающих опера­ций. Поддерживать себя в тону­се ей помогает сбалансированное питание и йога. Вот уже не один десяток лет она ежедневно ме­дитирует, это, по ее словам, по­могает ей наслаждаться каждым днем и принимать себя такой, ка­кая она есть. •

Источник статьи: журнал "Gala Биография"

Текст: Владимир Симонов

"Из жизни Джульетты"

Фотогалерея