Орнелла Мути

Судьбе назло

Cорокасемилетняя Франческа-Орнелла выглядела как старшая сестра своей двадцати восьмилетней дочери. Женщины были одеты в открытые облегающие платья, поэтому бросалось в глаза, что фигуры обеих также удивительно схожи, как и их лица. Новый зять Франчески, немецкий актер Maнy Лебовски, не преминул рискованно заметить, что при таком положении дел он постоянно рискует спутать жену с тещей.

Его поддержал бойфренд Франчески Стефано Пикколо, рассказав, что не далее как вчера в полумраке гостиной он пес «маленькие интимные подарки  своей подруге Франческе, а оказалось, что в кресле сидит Найке. Франческа улыбалась, хотя некоторое время назад ей стало казаться, не путает ли в самом деле ее друг маму и дочку - вернее, не хочет ли спутать? Франческа и сама узнавала в Найке себя в молодости: те же широко расставленные зеленые русалочьи глаза, упругие круглые щеки и полные губы.

 

И, конечно, итальянская фигура, пропорции которой задала ко­гда-то Софи Лорен. Последняя, кстати, тоже присутствовала на свадьбе, величественно улыбаясь гостям. Вот уж кто не увядает, так это Софи! Как бы то ни было, но Франческа от души пожела­ла дочери счастья. Армани перебил ее, лукаво спросив, того ли счастья, какое было у нее самой? Франческа замахала обеими руками: у нее? Да ни в коем случае! Ни за что! Гости с любопытством воззрились на Франческу. Она уже не помнит, кто из них сказал, что такие красивые женщины не бывают несчастными. Какая наивность! Жизнь показала Франческе: красивые рос­кошные женщины почему-то почти никогда не знают счастья. Примеров тому — миллион, считай, вся история мирового ки­но. Впрочем — Франческа взглянула на Стефано, — ее личная жизнь пока еще не закончилась...

Со Стефано Пикколо Франческа познакомилась в 1997 году на вечеринке у Джорджо Армани, своего давнего друга и люби­мого дизайнера. Молодой мужчина подошел к ней с бокалом шампанского и, приподняв его, произнес странный тост: «За опасную женщину! Опасную для мужских глаз. Особенно для моих. Отныне всех, кто окажется в моих руках, я буду резать под Орнеллу Мути».

Франческа вежливо улыбнулась, но не могла скрыть удивления. Привычным глазом она отметила, что незна­комец принадлежит к любимому ею типу мужчин: высокий, со спортивной подтянутой фигурой, элегантной небритостью на щеках и умными ироничными глазами. Тем не менее что означают эти загадочные и страшноватые слова «резать под Орнеллу Мути»?

Сзади, как кошка, неслышно подкрался Армани и обнял Франческу за плечи. Она, откинув голову, шепнула:«Кто это?» «О!» — произнес Армани со значением. «О?» — с вопросительной интонацией повторила Франческа. «Это Стефано Пикколо», — наконец, объяснил Джорджо. Франческа наморщила лоб. «Ты не можешь не знать, кто это, — улыбнулся Армани. — Все женщины в Италии его знают. Впрочем, возможно, ты исключение!»

«Орнелла, вы позволите мне еще раз выпить за вас?» — пре­рвал их диалог незнакомец. Франческа лукаво посмотрела на него: «Вы ошибаетесь, синьор. Меня зовут Франческа. Франче­ска Ривелли, вот и Джорджо подтвердит». Армани кивнул. От­бросив вежливость, гость принялся рассматривать в упор синь­ору Ривелли, как любознательные посетители рассматривают редкостный экспонат музея.

Франческа и сама узнавала в Найке себя в молодости: те же широко расставленные зеленые глаза, круглые щеки и полные губы. (На фото: с Ману Лебовски)

«Нет, признайтесь, это розыгрыш, — наконец произнес он. —У меня профессиональный взгляд. Я не могу ошибаться. Под­бородок на полтора сантиметра ниже нижней губы, расстоя­ние между глазами — 64 миллиметра, левая бровь чуть выше правой, овал...» Франческа в ужасе прервала бормотание не­знакомца: «О боже! Вы кто, патологоанатом?» Вокруг засмея­лись. «Хуже, — с шутливо-виноватым видом вздохнул мужчина.

—Я пластический хирург». Франческе тут же подумалось, что от такого мужчины, наверное, невозможно скрыть истинный возраст. А ей, между прочим, уже исполнилось сорок два. Мало того, благодаря старшей дочери Франческа недавно стала ба­бушкой: Найке родила сына от своего первого мужа Кристиана Четорелли, с которым быстро рассталась.

С той забавной первой встречи до свадьбы Найке в 2002 год прошло уже четыре года — а они до сих пор вместе. Как и предпо­лагала Франческа, Стефано оказался моложе ее, да еще на целых восемь лет. Впрочем, она старалась не зацикливаться на этом фа­кте. И не такое случается — вон Эдит Пиаф была старше своего последнего мужа почти на тридцать и неплохо себя чувствовала.

Как многие мужчины, Стефано наивно полагал, что у ног та­кой женщины, как Орнелла Мути, просто не могут не лежать все ухажеры мира, почитая за счастье исполнить любой ее ка­приз. Поначалу синьор Пикколо просто отказывался верить, что ему выпало счастье быть рядом с той, о которой, как он считал, мечтает каждый. Стефано разными обходными путями пытался узнать о прошлом Франчески, чтобы понять: как и по­чему она вдруг осталась одна и свободна? Разыскал где-то ста­рые журналы 70-х годов, в которых юная Франческа снималась обнаженной. Зачем она выставляла себя напоказ? Стефано не раз задавал ей этот вопрос...

Жизнь показала Франческе: красивые роскошные женщины никогда не знают счастья. Примеров тому— миллион, считай, вся история мирового кино

...Мужчине не понять, что чувствует подрастающая девочка. Отец Франчески, тоже врач, рано ушел из жизни. Мать была ро­дом из Эстонии, в молодости пыталась стать актрисой, но карье­ра не задалась. Оставшись без мужа с двумя девочками-подрост- ками, она растерялась, так как в 50-е годы — а Франческа роди­лась в 1955-м — жизнь в Италии дорожала с каждым днем. Когда Франческе исполнилось двенадцать, на нее стали заглядываться мужчины.

Мать боялась выпускать девочку из дому: упругая, не по возрасту развитая грудь дочери, ее тонкая талия и крутая поп­ка были причиной того, что по дороге из школы за Франческой чуть не ежедневно увязывался какой-нибудь негодяй. Синьора Ривелли приказывала девочке носить бесформенные свитера большого размера и туго заплетать длинные прямые, очень гус­тые волосы в косы. Но Франческа терпеть не могла этого уродства. Едва выйдя за дверь, она тут же распускала косы и извлекала из сумки кокетливый обтягивающий джемперок.

В тринадцать лет девушке предложили место натурщицы в художественном колледже. Соврав, что ей семнадцать, она получила работу и ча­сами бесстыже стояла голой перед целым классом начинающих художников, которые, вместо того чтобы овладевать техникой рисунка, просто пялились на нее во все глаза. Потом Франческе стали поступать предложения от разных журналов — порабо­тать для них моделью. Если обещали хорошие деньги, она согла­шалась. Однажды соседки подкинули такой журнал с «непри­личными» фотографиями ее матери. Синьора Ривелли сначала плакала, потом попыталась этим самым журналом отлупить бес­стыжую девчонку.

Журналы пошли по рукам в школе, их рассматривали на переменках во всех углах, в мужских туалетах висели приклеенные жвачкой фото ученицы Франчески Ривелли. А де­вочка вдруг проявила твердый характер: она вовсе не струсила, не смутилась, не подумала оправдываться. Наоборот, задрав нос, совершенно обезоружила учителей и директора фразой: «Да, я так зарабатываю деньги. Но ведь я не ворую!»

Орнелла стала знаменитой. Вся ее жизнь превратилась в нескончаемое путешествие от одной съемочной площадки к другой

Сестра Франчески Клаудиа, как ни странно, была во всем пол­ная ее противоположность, даром что близнец. Клаудиа — при­лежная, стеснительная и скромная — мечтала стать актрисой. Из газет девочки узнали, что режиссер Дамиано Дамиани объявил кастинг на главную роль в картине «Самая красивая жена». Одна­ко ему была нужна шестнадцатилетняя девочка, а сестрам Ривел­ли едва исполнилось четырнадцать.

Впрочем, выглядели обе на все восемнадцать. Клаудиа уговорила Франческу пойти с ней на прослушивание. И, как это часто бывает, взяли не ту, которая страстно об этом мечтала: опытный взгляд Дамиани сразу вы­хватил из толпы девушек вызывающую фигуру Франчески с задранным по привычке носом. Да что за глупость, она вовсе не хо­чет сниматься, вы лучше сестру посмотрите! Но пока Франческа все это произносила, ее уже гримировали, одевали и фотогра­фировали для первых проб.

Именно Дамиани придумал ей звуч­ный псевдоним — Орнелла Мути. Ему казалось, что «Франческа Ривелли» звучит слишком прозаично. Позже Франческа выясни­ла из газет, что она стала самой молодой кинодебютанткой пос­ле Стефании Сандрелли. Юный Алессио Орано, партнер Фран­чески по картине, тут же потерял от нее голову. Впрочем, к своим четырнадцати годам девушка к этому уже привыкла.

Сестры Ривелли любили болтать перед сном. Клаудиа, любу­ясь из окна панорамой Капитолийского холма, мечтала о мно­годетной итальянской семье, как у их бабушки и дедушки в Не­аполе. Франческа же думала о принце — он будет уникально красивый, уникально богатый, уникально благородный, уни­кально мужественный... «Я выйду замуж только за того, кто со­гласится ради меня умереть. Вот я попрошу — и он умрет».

«За опасную женщину! — произнес тост незнакомец. —Отныне всех, кто окажется в моих руках, я буду резать под Орнеллу Мути»

Кла­удиа недоумевала — чем же не подходит на роль принца влюб­ленный в сестру Алессио Орано? Сегодня он снова пел Франче­ске новую песню, красивую и трогательную, специально для нее написал. И еще — она заметила — Алессио напомадил воло­сы, приоделся. Франческа топала ногой, злясь на сестру: «Наш­ла принца! Прыщавый юнец!»

...У Франчески не было ни одного любовника, который не спросил бы ее о первом мужчине. Она никогда не понимала, ка­кое это имеет для них значение. Однако когда тот же вопрос за­дал Стефано, все же решила выяснить: а почему, собственно, это так интересно? Стефано Пикколо совершенно серьезно отве­тил, что женщина никогда не забывает первого мужчину, он оп­ределяет всю ее личную жизнь.

«Я очень рано выскочила за Алессио Орано, ты прекрасно знаешь эту историю», — отмахи­валась Франческа от назойливых расспросов. Но Стефано такие ответы не удовлетворяли. Он продолжал допытываться у подруги, что же заставило ее, такую красавицу, уже тогда много­обещающую актрису (это «уже тогда», конечно, было преувели­чением), так рано выйти замуж, да еще и связать себя ребенком?

Это была тайна Франчески, в которую она никого не собира­лась посвящать. И в самом деле в двадцать лет девушка стала же­ной своего партнера по первому фильму, того самого Алессио Орано. Однако, несмотря на то что Алессио вовсе не был похож на прекрасного принца, которого Франческа ждала и, как ей ка­залось, заслуживала, у нее имелась веская причина уступить его ухаживаниям: девушка выходила замуж уже с годовалым ребен­ком на руках, и малютка Найке отнюдь не была дочерью Орано.

Федерико Факкинетти не побоялся между умными разговорами расточать настолько изысканные комплименты ее телу, что Франческа просто таяла от его слов

Для всей семьи Франчески отец Найке навсегда остался под именем «он». Девушка наотрез отказалась сообщить матери, се­стре и родным, кто скрывается под этим местоимением, упомя­нув только, что это испанец. Так вот, «он» показался самоуве­ренной девчонке принцем, «он» обещал сделать из нее королеву. Только с сестрой Франческа поделилась кое-какими под­робностями.

Узнав, что беременна, и страшно растерявшись, она помчалась к нему. Надеялась, как дура, что «он» разрешит все ее проблемы, что-нибудь придумает, увезет ее, они сбегут...Воображению наивной девчонки рисовались всевозможные сценарии, один другого романтичнее — кроме того единствен­ного, по которому все пошло на самом деле: услышав про ре­бенка, «он» нежно поцеловал обожаемую невесту, пообещал, что все образуется, и... исчез навсегда.

В строгой католической семье такое происшествие с дочкой —это скандал. Плач матери, экстренные семейные советы в со­ставе близких и дальних родственников.... Об аборте, разумеет­ся, не могло быть и речи, да и сама гордая Франческа решила, что так поступать ниже ее достоинства. На самом деле она ужас­но страдала из-за сбежавшего испанца, ей казалось, что встреть она его на улице — задушит собственными руками! У Франче­ски не укладывалось в голове, как мужчина мог от нее отказать­ся?

Мать боялась выпускать девочку из дома: по дороге из школы за Франческой чуть ли не ежедневно увязывался какой-нибудь негодяй

Девушка была настолько уверена в себе, что не сомневалась —  ее ожидает только счастье и ничего, кроме счастья. Взгляды мужчин по-прежнему говорили ей, что она самая желанная, из приоткрытых окон машин неслись восхищенные комплименты разным частям ее тела: итальянцы привыкли открыто выра­жать одобрение женской красоте. Но после того как ее бросили. Франческа несколько растерялась. Все ее представления о жиз­ни и о себе пошатнулись. Значит, она не такая уж исключитель­ная?

От подруг матери, часто собиравшихся у них в доме за ча­ем, она, конечно, слышала, что женщин иногда бросают, однако ей казалось, что бросают или дурнушек, или постаревших, или растолстевших — в общем, тех, кто этого заслуживает. Разве бросают таких безупречных юных красавиц, пусть даже и с ре­бенком? Наивная дурочка! Растолстевших и дурнушек бросают в последнюю очередь, теперь-то уж она это знает! А вот безжа­лостно предают как раз блистательных красавиц...

...Разумеется, Франческа не считала нужным делиться со Сте­фано подробностями своей личной жизни. Излишняя инфор­мированность вредит любовным отношениям — женщина дав­но усвоила эту истину. Поселившись вместе с Франческой, Сте­фано решил пересмотреть все фильмы, в которых играла его подруга. Франческа понимала, что не может ему в этом отка­зать.

Феррери стал следующим после испанца, кто нанес сокрушительный удар по ее самолюбию. Так же бурно, как когда-то Франческой, Марко увлекся другой женщиной

Пикколо был далек от искусства и равнодушен к кино, по­этому кроме желания ревнивого мужчины выведать всю подно­готную женщины, с которой он связан, за этой просьбой ниче­го не стояло. Но Франческа Ривелли ведь не просто домохозяй­ка, обожающая собственноручно готовить своему другу пасту, когда он, усталый, возвращается домой после сложных опера­ций. Она — Орнелла Мути! Иногда ее саму удивляло такое раз­двоение личности. И тогда она спрашивала себя, какие события в ее жизни произошли с Франческой и какие с Орнеллой?

Как бы то ни было, но творчество режиссера Марко Феррери Стефано сразу невзлюбил. «Заумь, пустая трата времени», — бро­сил хирург, посмотрев три картины Феррери, в которых снялась Франческа: «Последняя женщина», «История обыкновенного бе­зумия» и «Будущее — это женщина». Однако Стефано признал, что Орнелла Мути в этих картинах в самом соку, «единственная, на кого хочется смотреть».

«Я выйду замуж только за того, кто согласится радименя умереть». Клаудиа недоумевала: чем жене подходит на роль принца Алессио Орано?

Ластясь к нему, она спрашивала: «Зна­чит, твоя Франческа нравится тебе меньше, чем эта Мути? Я рев­ную!». Стефано с ног до головы оглядывал ее эдаким присталь­ным профессиональным взглядом, точно изучал под микроско­пом. Он любил повторять, что Франческа — женщина какой-то невиданной породы: она стареет не так, как другие. Даже после суперудачной пластической операции глаз хирурга мгновенно различает малозаметные признаки женского возраста: он просто знает, куда смотреть.

Но у Франчески этих признаков все еще нет, вернее, они минимальны. Стефано любил шутить, что его подру­га — инопланетянка. «Я все-таки не понимаю, как от тебя могли оторваться другие мужчины? — недоумевал Стефано. — Навер­ное, ты очень жестокая: бросаешь их, как только наиграешься».

Типичный миф о кинозвездах! Представление человека, ко­торый, слава тебе господи, не имеет к шоу-бизнесу никакого отношения. Впрочем, если говорить о муже Алессио Орано, то все так и случилось: Франческа бросила его сама. И не без по­мощи Феррери.

Ей казалось счастьем, что сам Феррери, известный мастер интеллектуального кино, весной 1975 года пригласил двадца­тилетнюю Франческу сняться в Париже в своей картине «Пос­ледняя женщина»! Честно говоря, она начинала уже закисать в простеньких итальянских комедиях. Сорокасемилетний Фер­рери поразил девушку: она никогда не видела, чтобы кто-то так вел себя на съемках.

У Франчески не укладывалось в голове, как мужчина мог от нее отказаться? Девушка была настолько уверена в себе, что не сомневалась —  ее ожидает только счастье и ничего, кроме счастья.

Он орал на актеров, оскорблял их, обвинял в тупости и идиотизме, топал ногами, пытаясь донести свои идеи. Франческу он называл «молодая коровка». Она оскорбля­лась, понимая, что от «коровки» недалеко и до «коровы». Фран­ческа и сама всегда была резка на язык и очень обидчива. Одна­жды после очередного разноса она развернулась и убежала со съемочной площадки. Марко догнал ее на улице. Они стояли в центре города на площади Согласия, и вокруг уже собралась приличная толпа зевак: на глазах у прохожих Феррери тряс ее, словно оливу. Он орал благим матом, и со стороны казалось, что вот-вот ее ударит.

Какая-то сердобольная старушка позвала полицейского. Но когда страж закона приблизился, Марко за­крыл рот огрызавшейся Франчески грубым и властным поце­луем. Полицейский махнул рукой и отошел. Так начался их ро­ман. Марко шалел от ее тела, в чем сам не раз признавался. Франческа, как когда-то в школе, снова почувствовала себя на коне: ей опять стало казаться, что ее выдающиеся грудь и поп­ка управляют миром. Во всяком случае, миром мужчин.

Возвращаясь домой к Алессио, Франческа, наверное, вела себя не самым лучшим образом. Тут, пожалуй, Стефано прав: она была жестока. Из смазливого мальчика, поющего серена­ды, Орано как-то сразу превратился в типично итальянского отца: сентиментального, трясущегося над ребенком, упрекав­шего жену, что она мало времени проводит с дочуркой. Ей бы оценить эту заботу о чужом, собственно говоря, ребенке, но Франческу уже раздражало в муже все: его тихий голос, вкрад­чивые манеры, излишняя практичность... Из своей жизни Франческа изгнала Орано довольно жестоко. Просто заявила, что с ним стыдно появляться на публике: он слишком некрасив для нее.

Собралась толпа зевак: на глазах у прохожих Феррери тряс Франческу, словно оливу Он орал благим матом, и казалось, что вот-вот ее ударит

...Стефано, конечно, не сомневался, что у Франчески и Феррери когда-то был роман. «Наверное, он дико страдал, когда ты его бросила?» — любопытствовал он. Франческа неопределенно ки­вала. На самом деле Марко стал следующим после испанца, кто нанес сокрушительный удар по ее самолюбию, — вовсе не она бросила его. Также бурно, как когда-то Франческой, Марко увле­кся другой женщиной — Ханной Шигуллой. Сдержанная таинст­венная немка была полной противоположностью Франческе: в отличие от яркой, солнечной и открытой сексуальности Орнеллы Мути Ханна воплощала другой тип эротизма — сдержанный, темный, подспудный... И Феррери предпочел Шигуллу.

В разговорах со Стефано Франческа так часто противопоста­вляла себя Орнелле, что он наконец спросил, кто же достался ему в качестве подруги — Франческа или Орнелла? Между про­чим, сложный вопрос. С Франческой произошло в жизни мно­жество неприятностей, возможно, имя Орнелла — счастливее... Вот Стефано удивляется, что Франческа проводит по два часа в день, закрывшись одна в комнате: она медитирует.

Много лет на­зад католичка Франческа Ривелли стала буддисткой. И не слу­чайно: ее на это толкнула жизнь. Стефано знает лучше всех, что по утрам, не стесняясь его присутствия, она распевает мантры и чуть ли не ежедневно в центре Рима совершает обряд подноше­ния еды духам-защитникам местности. И пусть это кому-то ка­жется комичным, на здоровье! Как-то Стефано стоял с Франче­ской на пьяцца дель Пополо, и, несмотря на широкополую шля­пу и огромные темные очки, на нее глазели со всех сторон. Франческа вытащила из сумки какие-то коробочки и, бормоча свои молитвы, стала выставлять их на землю. На лакомство сле­телись голуби. «А что же достанется духам местности?» — на­смешливо полюбопытствовал Стефано. Франческа полоснула его уничижительным взглядом: мол, если бог совсем ума не дал...

Найке сделала ее бабушкой, и Франческа училась храбро выговаривать: "Да, у меня есть внук".

Так что же все-таки случилось с Орнеллой Мути? После расста­вания с Орано и измены Феррери у ее ног вдруг оказались толпы поклонников. Франческа, вернее Орнелла, стала знаменитой: ее приглашали работать в разные страны, актриса даже снялась у российского режиссера Чухрая в картине «Жизнь прекрасна». Вся ее жизнь превратилась в нескончаемое путешествие от од­ной съемочной площадки к другой.

Обычно актеры говорят: ах, как это утомительно! Франческа-Орнелла же, наоборот, была в восторге. Ее повсюду сопровождало восхищение мужчин. В Па­риже члены правительства преподносили ей дорогие подарки, английские миллионеры и аристократы делали ей предложения. Стараясь не показаться пошляками, они вели с ней умные разго­воры и избегали задерживать взгляд на ее цветущем и пышном итальянском бюсте. А вот продюсер и бизнесмен Федерико Факкинетти не побоялся между умными разговорами расточать на­столько изысканные комплименты ее телу, что Франческа про­сто таяла от его слов. Итальянский бизнесмен был на десять лет старше, и актрису в конечном счете подкупила его расточитель­ность, это нечастая черта у итальянских мужчин.

Федерико Факкинетти только и делал, что дарил что-нибудь своей возлюбленной. Каждый день недели был посвящен отдельной части ее тела, для которой покупался подарок

Романтичные только на словах, на самом деле они считают каждую копейку, — и если вам на Рождество подарили дорогое украшение, в День всех влюбленных дело скорее всего ограничится тортом и от­крыткой. Федерико Факкинетти же только и делал, что дарил что- нибудь своей возлюбленной. Каждый день недели был посвящен отдельной части ее тела, для которой покупался подарок, а в вос­кресенье щедрый Федерико преподносил что-нибудь обворожи­тельное и безумно дорогое для «всей Франчески». При этом Феде­рико вел себя очень мягко, казался таким уютным, домашним... Возил ее на пироги к своей маме — трогательная старушка в цветастом фартуке и косынке, неизменно хлопотавшая у плиты, вы­зывала у Франчески умиление. Глядя на мамашу Факкинетти, она почему-то вообразила, что у них с Федерико будет замечатель­ная, очень теплая семья.

В общем, Франческа сдалась. Помнится, она сказала тогда сестре: «Я уверена, что так меня не будет любить ни один мужчина. Федерико любит во мне и тело, и душу, пони­маешь?» Клаудиа не понимала, но знала, что спорить бесполезно. Отныне с агентами Франчески разговаривал Факкинетти, он чи­тал сценарии или делал вид, что читает, и время от времени вы­сказывал свое мнение. Если вердикт Федерико гласил: «Не надо опускаться до такой чепухи», Франческа непременно отказыва­лась от роли.

Поначалу сеньор Пикколо просто отказывался верить, что ему выпало счастье быть рядом с той, о которой, как он считал, мечтает каждый

Узнав, что беременна, Франческа не колебалась: разумеется, она будет рожать, у них должна быть полноценная семья. Когда не свет появились сын Андреа и дочь Каролина, Федерико лико­вал. Франческе даже казалось, что он демонстрирует горячие от­цовские чувства как-то по-театральному преувеличенно...

... День своего самого великого разочарования в жизни Фран­ческа помнит, словно это было вчера. Проснувшись в огромной квартире в центре Рима, она долго не хотела вставать и прислу­шивалась к привычным звукам улицы за окном: стуку открывае­мых лавок, визгу тормозов машин, громким голосам торгующих­.

В тот день не было съемок, можно никуда не спешить. Она проведает детей, спокойно попьет кофе в столовой в обществе ярко-желтого попугая. На столе лежали свежие газе­ты. Она взяла одну из них, лениво полистала и вдруг увидела крупный заголовок «Челентано просит прощения у жены». Фран­ческа схватила листок и впилась глазами в статью. Ерунда какая- то! Чушь, придумают ведь! В статье было написано, что Адриано Челентано пу блично просит прощения у жены за свое «увлече­ние» Орнеллой Мути. Он, мол, «забылся»... Франческа взъероши­ла волосы, потом вскочила и бросилась к телефону.

...Пару лет назад на съемках «Укрощения строптивого» Фран­ческа оказалась партнершей Адриано. Некрасивый, но чертов­ски обаятельный актер и певец создавал атмосферу легкости и веселья всюду, где бы ни появлялся. Такого с ней еще не случа­лось : каждый съемочный день походил на праздник, на фейер­верк. Франческа потеряла голову от Адриано, как от хорошего шампанского. Она ходила на все его концерты, подпевала, пры­гала в партере вместе с пятнадцатилетними девчонками. Иногда они сбегали на море в Римини. Никто так, как Челентано, не умел наслаждаться жизнью.

Она взяла газету и увидела заголовок «Челентано просит прощения у жены». Франческа впилась глазами в статью. Ерунда какая-то! Чушь!

Он отдавался всему, что делал: если они прыгали в волны, то так, как это делают дети, — самозабвен­но, беспечно. В ресторане он всегда знал, какое блюдо или вино следует выбрать. Франческа обожала смотреть, как он радуется хорошо приготовленной еде. Что уж говорить про любовь! Тако­го любовника у нее никогда еще не было. Он воспламенялся как порох, не давал ей проходу, был страстен и пылок. Франческа про себя надеялась, что ее супруг Федерико ничего не подозре­вает, и, что любопытно, вовсе не чувствовала себя перед ним ви­новатой. Она успевала домой к приходу мужа, свободное распи­сание съемок давало ей, так сказать, простор для маневра. Да они с Адриано и не очень-то прятались.

Правда, было одно «но» — Че­лентано никогда не встречался с Франческой по выходным. По­стоянно возникали какие-то причины типа «поездки к родст­венникам» или «внезапно заболевшей тети», однако Франческа подозревала, что все дело в семье. Она никогда не задавала ему вопросов на эту тему, да и сам Адриано тоже предпочитал не об­суждать свое семейное положение. И вдруг эта дикая статья! А ес­ли она попадет в руки ее мужу?

...Франческа набрала номер их общего с Адриано друга — Антонио Каветти. Когда тот объяснил ей, что к чему, рухнули оче­редные иллюзии. Оказывается, как мужчина бывает «маменьки­ным сынком», так итальянский мужчина бывает «сынком» соб­ственной жены. Синьора Челентано — женщина крутого и вла­стного нрава. Якобы она помогла в свое время Адриано сделать карьеру, а теперь держит на коротком поводке, шантажируя детьми. Франческа просто не читает бульварных газет — на са­мом деле о ее романе с Челентано не трубил только ленивый. И вот теперь синьора Челентано поставила Адриано ультиматум.

Такого с ней еще не случалось: каждый съемочный день походил на праздник, на фейерверк. Франческа не понимала: как Челентано этого добивается.                         (Кадр из фильма "Безумно влюбленный" 1981 год.)

Как примерный сын, то есть, конечно, муж, он придумал пока­яться публично, сочтя, что для жены так будет нагляднее. После этого инцидента Челентано и не думал скрываться от Франчески. Он первый позвонил ей и, поняв, что подруга в курсе событий, коротко сказал: «Не обращай внимания: это просто тактический маневр». Они еще оставались любовника­ми некоторое время, но в глубине души Франческа испытала страшное разочарование и досаду. Адриано на поверку оказал­ся вовсе не тем свободным, независимым жизнелюбом, кото­рого изображал. Мужчина, пусть даже трижды обаятельный, находясь под каблуком у жены, не может быть принцем.

Буквально через пару дней после истории со статьей о Челен­тано Франческу ожидал новый удар. Только на этот раз газетен­ку принесла секретарь, живущая у нее в доме. Глаза у нее были перепуганные, и она явно избегала смотреть на Франческу. Таб­лоид опубликовал интервью некой дамы, касающееся «мистера Мути». Оказывается, так пресса окрестила супруга актрисы — Федерико Факкинетти. Дама щедро поделилась с читателями от­кровениями по поводу своих сексуальных отношений с «мисте­ром Мути». Заодно эта синьора привела высказывания любовни­ка о красавице жене: мол, скучная, холодная, убийственно одно­образная. Любовница Факкинетти хвасталась тем, что ей «за со­рок пять», но она оказалась лучше «знаменитой секс-бомбы».

Франческа негодовала. Федерико, понуро стоя вечером перед женой, все отрицал. Неожиданно для себя она предложила: «А ты опубликуй публичное опровержение этой гнусности!» Она хотя бы получит то же удовлетворение, как и жена Челентано. Феде­рико закивал головой, заверяя: он сделает это непременно, непременно. Но... не сделал. Более того, спустя некоторое время до Франчески стали доходить слухи, что ее муж занимается финан­совыми махинациями, что его дела так плохи и он может уго­дить в тюрьму за долги. Франческа сначала упорно не верила, а потом, вглядевшись внимательно в мужа — он давно уже выгля­дел как побитая собака с поджатым хвостом, — вдруг поняла, что все это может быть правдой. Не дремали и репортеры бульвар­ных газет. Собственно, это они раскрыли Франческе глаза на то, какие колоссальные деньги «мистер Мути» тратил на содержа­ние любовниц, сколько спустил в казино и прогулял.

Зачем Франческе рассказывать Стефано, что после всего этого она окончательно разочаровалась во всем: в мужчинах, в любви, в семейной жизни... Освободившись от мужа, Франческа по сове­ту друзей поехала в Непал: там многие искали утешения. Длин­ные разговоры с буддийскими монахами в прохладных стенах монастыря, семинары, беседы с теми, кто уже обратился. Франче­ска так поняла суть учения: в нашей жизни есть только одна по­стоянная величина — это перемены, происходящие до тех пор, пока не воспоследует финальная перемена, ведущая к смерти и потом к новому воплощению. Цепляться за стабильность — вели­чайшая глупость. Надо, чтобы все вокруг тебя текло и менялось.

Возможно, урожденной Франческе Романе Ривелли не суждено стать счастливой. А вот у Орнеллы Мути есть еще неплохие шансы.

Вернувшись домой, Франческа искренне решила воплощать учение в жизнь. Она больше не станет цепляться ни за что, да­же за уходящую молодость. Она разрешает себе стареть. Найке сделала ее бабушкой, и Франческа училась храбро выговари­вать в кругу знакомых: «Да, у меня есть внук». Стефано Пикколо появился в ее жизни в тот момент, когда она никого и ничего не ждала. Уже обосновавшись со Стефано под одной крышей, Франческа поклялась себе, что не будет ни за что «цепляться», не станет ревновать своего молодого любовника и позволит любым переменам войти в ее дом.

Как-то вечером позвонила Найке и развлекла Франческу та­кой историей: на приеме в Берлине ее представили немецкому политику Кристиану Вульфу. Он очень понравился Найке — та­кой обходительный, ухоженный, красивый. И молодой, ему не больше сорока. Оказалось, что Вульф никогда не слышал, кто такая Найке Ривелли. Но узнав, что она дочь Орнеллы Мути, по­литик только что не запрыгал от радости как школьник. «Не могли бы вы меня познакомить с вашей мамой?» — умоляющим тоном обратился он к Найке. Франческа полыценно засмея­лась, а потом заметила, что, наверное, этот Вульф помнит ее по фильмам двадцатилетней давности. «Да нет же! — воскликнула Найке. — Он каждую неделю смотрит телешоу, которое ведет Орнелла Мути!»

Повесив трубку, Франческа поправила волосы и подошла к большому зеркалу. Не без тщеславного удовольствия глядя на свое отражение, она думала, что, кажется, звучный псевдоним все же принес ей удачу. Стефано, между прочим, сначала узнал ее как Орнеллу. Не исключено, что их союз не закончится так же бездарно, как предыдущие. Кстати, и буддийские монахи много говорили ей о значении имени. Возможно, урожденной Франческе Романе Ривелли не суждено стать счастливой. А вот у Орнеллы Мути есть еще неплохие шансы...

Пэгги Л у

Портфолио